Какое счастье, что есть традиции, то есть совершенно алогичные поводы принимать жизнь с детским доверием и видеть в ней радостные стороны, хотя бы иногда, по праздникам. Хорошо бы помечтать при свечах, сыграть в шарады, спеть что-нибудь этакое городницкое с друзьями под гитару, посидеть у костра в лесу или, наоборот соорудить яблочный пирог, ах, мой милый Августин, как говорится.
Совсем также недурно покататься на лыжах или сходить на каток. Или в качестве некоторого паллиатива перечитать О’Генри, сказки Пушкина, братьев Гримм, Сельму Лагерлёф, Астрид Линдгрен, Андерсена или, скажем, «Серебряные коньки» несравненной и, боюсь, забытой Мэри Мейп Додж.
12 лет тому назад была я в Голландии (правильнее будет сказать: в Нидерландах), в маленьком городке Алькмаар, где провела целых два дня у друзей-переводчиков Аннеке Бок и Сервааса Годдейн.
Попала я туда из Штралена -- это под Дюссельдорфом, в семи километрах от открытой границы с Нидерландами. (Там, на Коровьей улице, располагается Европейская коллегия переводчиков, где можно работать хоть двадцать четыре часа в сутки и при этом пользоваться библиотекой, кухней и даже курить).
Так вот, Аннеке как-то спросила меня, что, дескать, мне известно о Голландии, а я обрушила на неё свои романтические всхлипы: упомянула Петра Первого, флот, ассамблеи, серебряные коньки и шикарные велосипеды, покрытые льдом каналы, Рембрандта, Брейгелей и Босха, отрезанное ухо Ван-Гога, «малых» и «больших» голландцев в Эрмитаже, Тиля Уленшпигеля, Эгмонта и принцев Оранских, тюльпаны, в том числе чёрный, плотины, мельницы ветряные и водяные, разные сорта сыра, в том числе лимбургский живой (с червячками)… Издания Плантена, Ост-индскую компанию, Летучего Голландца, дельфтские вазы и Вермеера Дельфтского… Николая Кузанского, бегинок, секту шейкеров и их фантастически дорогую нынче мебель… Потом вспомнила и старый, и Новый Амстердам, Вандербильта, Международный суд в Гааге, Малую Голландию в Петербурге, Зеландию и Новую Зеландию, чепцы, сабо, брабантские вафли и розоватые брабантские кружева, голландское сукно, голландское полотно и голландское пиво… а также изобретение очков, печатание вольтеровских памфлетов, курение трубок, ношение ночных колпаков, русские заимствования типа «зонтик» и «брюки», буров, бриллианты, королеву и прочее.
Аннеке прониклась, и мы с ней для начала прогулялись на велосипедах в городок Венло, где заглянули на рынок. Там она обратила моё просвещённое внимание на рекламный призыв, начертанный углём, с ошибками на деревянной доске: У дяди Питера самые большие яйца в Венло! выпили кофе, приценились к паре чёрных туфель в крошечном магазинчике на углу, и пообедали на мельнице горчичным сыром, хлебом с горчицей и пивом. А я так и осталась с этой загадкой: такая маленькая, такая совсем крошечная страна, и столько в ней люди придумали и создали прекрасного. Чудо голландской живописи я объяснила для себя тем, что земля там плоская, и над ровной землёй – колокол огромного неба, четыре пятых кругозора – сплошное небо, совсем близкое, воздух постоянно меняет цвет, движутся облака и тени, солнце появляется и скрывается, и глазу никогда не бывает скучно. Но всё остальное? Мельницы. Дамбы. Флот. Сыр. Пиво. Сукно и полотно. Стекло. Глина. Бриллианты. Непонятно.
Когда я заявилась к Годдейнам в Алькмаар, они одолжили у соседей машину и повезли меня в Амстердам, где всё движется в непостижимом порядке-беспорядке: речные трамвайчики по каналам-грахтам, автомобили по трамвайным линиям, пешеходы по проезжей части, велосипедисты по тротуарам, и ничего, как будто так и надо.
После Амстердама мы были на побережье Северного моря, в строгом заповеднике среди дюн, потом на огромном, залитом солнцем песчаном пляже, где взрослые и дети катают блестящие шары и запускают воздушных змеев, а ещё в маленьком городке Бергене, где есть Русская улица и стоит памятник погибшим под Бергеном
Потому устроили культурную программу, то есть сидели целый вечер и читали стихи, голландские хайку. У них есть целый клуб сочинителей хайку, и Серваас его председатель. Он трижды произвёл на меня неизгладимое впечатление. Первый раз, когда на набережной, под пронизывающим морским ветром, гордо отказался надеть куртку (‘Я –голландец!’). Второй раз, когда чуть не зарыдал при виде зависшего компьютера. И третий раз, когда разразился афоризмом: ‘Мы, голландцы, даем себе труд делать всё просто!’ Может, в этом и есть весь секрет? Немцы, например, всё делают тщательно, французы – изящно, англичане – добротно, японцы – изысканно, американцы – масштабно, а голландцы, значит, просто. Человек как мера всех вещей. Греховное заблуждение? Утопия? Рождественская сказка?
В книжных магазинах Амстердама я обнаружила Пушкина, Ахматову, Мандельштама, Цветаеву, Бродского и вообще всех наших лучших в голландских переводах. И получила в подарок учебник голландского языка и антологию голландской поэзии с дискетой.
Вот и пришлось в Москве засесть за голландский, так и сижу до сих пор, разгадываю феномен. Получилось то, что привожу ниже.
Для составления подборки использовались антологии:
1. O wereld, jij zingt, spelt en lacht. De bekendste Nederlandse gedichten van alle tijden. Kwadrat-Utrecht 1994. 150 pp.
2. Domweg gelukkig, in de Dapperstraat. De bekendste gedichten uit Nederlandse literatuur. Amsterdam: Bert Bakker, 1998, 295 pp.
3. Unbekannte Naehe. Moderne niederlaendische Lyrik bis 1980. Straelener Manuskripte Verlag, 1985, 327 pp.
При отборе текстов я ориентировалась на вкус актера Хенка ван Ульсена, в чьем исполнении записана дискета, приложенная к антологии 1994 г.
Ссылки на оригинал: OWстр., DG стр., UN стр.