Андрей поступил на факультет, уже зная с десяток языков. В том числе латынь. Как я несколько позже выяснила, латынь он изучил из интереса к непристойным эпиграммам Марциала.
Он жил в старой одноэтажной развалюхе, превращенной в коммунальную квартиру, в комнате с печкой, низким потолком и огромной картой мира на стене. Однажды он, стоя пред этой картой и водя по ней школьной указкой, прочел мне лекцию по языкознанию. И пока он говорил о том, как перемещались по этой карте эти непостижимые субстанции, называемые языками, как они видоизменялись, влияли друг на друга, размножались, сливались и разъединялись, возникали, взрослели, старели, консервировались, умирали, исчезали из мира, я чувствовала себя гениальной, все постигающей и супер-полноценной личностью. Никогда больше ничего похожего я не переживала. Но это так, к слову.
А по существу, для иллюстрации тогдашнего нашего мироощущения, могу привести следующую историю. Был у Андрея одноклассник Мишка Рачек. Он в науках не был силен. Зато обладал несравненным обаянием, перед которым не могли устоять даже институтские преподаватели. Они жалостливо натягивали ему оценки, в частности, по английскому. Но английский все равно Рачеку не давался. Однажды он даже заявил, что если сдаст английский в очередную сессию, то женится. Приходит Рачек на экзамен, но плавает. Как говорится, ни в зуб ногой. Комиссия переглядывается и великодушно предлагает: Приведите нам хоть одно английское существительное с суффиксом «ment» и мы, вам, так и быть поставим три.
Рачек глубоко задумывается, вероятно, вспомнив свое матримониальное обязательство и, наконец, выкладывает козырного туза: «Джентльмент!» Понятное дело, в тот раз он так и не женился.
Ну вот. Приходит Мишка как-то раз к Андрею и требует:
-- Андрей, скажи слово Бог на всех языках, какие знаешь.
Андрей перечисляет, Мишка загибает пальцы, считает языки. Досчитал до пятидесяти двух, кажется. Андрей вроде бы иссяк. Мишка кривит рожу, раскрывает принесенный с собой журнал «Наука и жизнь» и тыкает в него пальцем:
-- Вот здесь пишут, что был один кардинал, который мог сходу произнести это слово на пятидесяти шести языках! И не стыдно тебе, Андрей? Не дотянул до какого-то кардинала!
Наверное, в статье шла речь Франциске Ксавье, иезуите-миссионере, причисленном к лику святых, и гениальном полиглоте. Но это лишь мое предположение.
Но Андрей обиделся:
-- Так ведь слово Бог для кардинала – профессиональный термин. Предложи ты мне сказать слово х…, я бы тебе его на ста языках назвал!