Я вышла, наконец, замуж и решила, что достигла цели стремлений. Но оказалось, что жизнь в счастливом браке – не такое уж простое дело. Самая грубая ошибка – пребывать в убеждении, что обожаемый супруг правильно истолкует твои поступки и интенции.
Подвернулась мне работа в Геолого-разведочном институте. Собственно говоря, она не подвернулась, а мне ее подкинул Валя Горькаев, старый приятель, еще с университетских времен. Знакомство наше состоялось в турпоходе, куда я – против обыкновения – отправилась с незнакомой группой ребят из Иняза (Институт иностранных языков на Остоженке). По ходу дела выяснилось, что ребята эти прихватили с собой бутылку водки, чтобы отметить майские праздники. А у нас на филфаке в походах ничего подобного не практиковалось. Игорь Мельчук, душа наших туристических мероприятий, был строгим трезвенником, не брал в рот ни капли спиртного. И я, по простоте душевной, считала, что в походах не место пьянке, и потому вылила содержимое инязовской бутылки на землю. И очень удивилась, что ребятам из Инъяза это почему-то не понравилось. Я думаю, этого неосторожного жеста они не простили мне до конца своих дней. А Валя отнесся к моему неосмотрительному поступку снисходительно, и продолжал поддерживать наше шапочное знакомство. Звонил иногда по телефону, приглашал в кино, а однажды, уже в Геолого-разведочном, приволок на кафедру огромный букет сирени.
Валя иногда заходил на Сретенский бульвар в гости. С Фредом они отлично ладили и не упускали случая побеседовать о высоком и раздавить бутылку «Столичной».
А тут вдруг Фред спрашивает:
-- Что это Горькаев давно у нас не появляется?
-- Соскучился? – спрашиваю. – Значит, зайдет.
И я при первой же возможности притащила Валентина к нам на Сретенский бульвар.
Вот сидим мы, беседуем о высоком, давим на троих бутылку «Столичной», и вдруг звонок. Фред выходит в коридор и произносит по телефону примерно такую тираду:
-- А если ты, сука-падла, еще раз наберешь этот номер, я погляжу, какого цвета твои подлючие потроха.
После чего, бросает трубку и с торжествующим видом возвращается в комнату. На наши недоуменные вопросы он отвечает, что звонила наша коллега с кафедры, вероятно имевшая виды на Горькаева и подозревавшая его в опасной связи со мной. И так она все себе ярко вообразила, что стала постоянно звонить Фреду и убеждать его в том, что он рогат.
-- Ну, хорошо, -- говорю я Фреду. – Допустим, она дура непроходимая. Но ты-то с чего так взъярился? И что за ужасные вещи ты нес по телефону? Сука-падла – понятно. Но подлючие потроха… Неужели ты способен на такое?
-- Ах, это! – смеется Фред. – Про потроха я вычитал в «Острове сокровищ» у Стивенсона