Великий астролог царя Ирода сделал ему следующее сообщение:
-- Я тот, кто пил воду из таинственной реки Гифазис, кто дышал воздухом стоцветной горы Атанор, кому оказывают услуги Низрох и Нахема, и Адрамелех, и сам Велиал. Я передаю тебе сказанное звездами: вчера под знаком Сатурна, планеты олова, несчастья и упадка, орудия устрашения и поражения, а также с участием Венеры, совокупляющей холод и влагу, родился некто, кто принесет тебе смерть и погибель. Сатурн, что вращается на седьмом небе и под чьим знаком родятся люди бедные, ремесленники, крестьяне и купцы, извечно насылает на наш край, охраняемый властью Овна, болезни и смерть. Древние книги предупреждают, что следует опасаться черного Сатурна, ибо он охраняет только воров, фальшивомонетчиков и заключенных в узилищах. Вчера он вызвал к жизни царя иудейского. Твоей власти грозит опасность. Вот о чем поведали звезды.
Царь Ирод поднялся с трона и молвил тихим голосом, в котором таилась холодная ярость сатрапа.
-- Мог бы избавить меня от неутомимого повторения своих ученых знаний. Меня интересуют выводы. Где он родился?
-- В городке Вифлееме.
-- Ты сказал, что родился царь, и в то же время сообщил, что это произошло под знаком, который родит ремесленников и купцов. Противоречие.
-- Он царь не по рождению, а по астральной номинации. Родился в семье ремесленника.
-- Ремесленник станет царем? – брезгливо фыркнул
Ирод. -- Ну, хорошо. Ступай.
В тот же день в кабинете царя было созвано совещание, в котором участвовали четверо высших сановников государства. Открывая заседание, царь заявил:
-- Я получил известие, что родился царь иудейский. К сожалению, информация звезд носит слишком общий характер и касается только места и приблизительного времени рождения, а, следовательно, очерчивает достаточно многочисленный класс возможных претендентов на мой трон. Коль скоро невозможно установить, какой именно индивид этого класса является особой, о которой идет речь, и коль скоро нельзя допустить утраты власти, единственным образом действия является уничтожение всего класса. Иными словами, надлежит вырезать всех детей, рожденных в городе Вифлееме во время, указанное звездами.
Четыре советника задумались. После долгого молчания взял слово первый, который был фаталистом-стоиком.
-- Прости, царь, но я считаю твой проект неподходящим. Коль скоро Провидению было угодно, чтобы родился царь, то никакие человеческие усилия не смогут обмануть предназначение. Звезды говорят о том, что случится непременно, а не о том, что только может произойти. Что бы мы ни предприняли, судьба должны исполниться. Предлагаю отказаться от всяких шагов в этом деле, потому что они бесполезны. Припомни историю Эдипа и предсказание, полученное его отцом. Человек бессилен против рока. Считаю, что нужно оставить младенцев в покое. Предоставь Богу довести дело до конца.
-- Я нахожу твою позицию пораженческой и паникерской, -- спокойно, но решительно возразил Ирод. – Есть другие мнения?
-- Я не согласен с выводом уважаемого коллеги, -- отозвался второй советник, который был моралистом и эпикурейцем. – Прежде всего, я не верю в неизбежность предназначения. Фиктивность его была доказана сочинениями великого Эпикура. Но даже, стоя на позиции моего коллеги, я не вижу поводов для предложенной им интерпретации. Звезды сообщили, что родился царь. Однако, они не указали, что тот, кто родился, станет царем. Быть может, смысл предсказания таков: родился некто, имеющий духовную предрасположенность стать царем, или некто, кто в благоприятных обстоятельствах может им стать. Следовательно, акция по устранению возможного врага может оказаться эффективной.
-- Значит, ты поддерживаешь мой проект? – спросил Ирод.
-- Нет. Я не согласен с предыдущим обоснованием, но согласен с выводом. Не следует предпринимать действий против грудных младенцев, ибо, хотя акция и может оказаться эффективной, она аморальна. Ведь побеждать слабых и беззащитных противников, которых можно уничтожить, не подвергаясь опасности, аморально.
-- Я рассматриваю твое выступление, -- холодно заметил Ирод, -- как ребяческую выходку моралиста, который хотел бы подчинить политику морали. Опыт учит, что эти попытки безнадежны. Я мог бы простить тебе твои утопические фантазии, но, к сожалению, объективно они приводят к тем же результатам, что и фаталистические выводы твоего коллеги, призывающего к квиетизму и бездействию. Морализаторство и пораженчество по сути являются подрывной деятельностью, угрожающей государственному строю. Вы, господа, забываетесь. Речь идет о власти. Тут не до шуток. Продолжим обсуждение.
-- Я смотрю на дело иначе, -- заговорил третий советник, который был религиозным моралистом. – Я тоже не верю в неизбежность судьбы, как и мой коллега эпикуреец. Но я не верю и в некие безусловные правила морального поведения. Истребление младенцев может быть разумным и привести к уничтожению конкурента. Если бы можно было обеспечить себе безнаказанность в этом деле,
не следовало бы колебаться ни минуты. Но нужно просчитать, окупится ли мероприятие в долгосрочной перспективе. Эффективность его вероятна, но не гарантирована. Зато будущая кара со стороны Бога гарантирована. Ведь, насколько я помню, Бог не одобряет массового избиения младенцев. Спасая свою власть, ты, царь, обрекаешь себя на посмертное наказание, по сравнению с которым потеря власти окажется мелкой неприятностью. Я не советую тебе совершать этот шаг не потому, что он неэффективен, не во имя безотносительной морали, но исходя из простого подсчета потерь и убытков.
-- К сожалению, господа, -- сказал Ирод, -- я с недоумением наблюдаю, что вам до сих пор не удалось понять сущности власти. Нет вещей, более важных, чем власть. Вы предлагаете мне согласиться через несколько лет с утратой власти, чтобы через пятнадцать-двадцать лет избежать неприятностей? Вы бредите. Продолжим.
-- Мое мнение, -- заметил четвертый и последний советник, который был политиком, -- принципиально отличается от всех предыдущих. Мои предшественники, за исключением последнего, сами себя опровергли. Мне остается только опровергнуть доводы последнего оратора. Но я на минуту вернусь к морализаторской аргументации. Утверждать, что избивать младенцев аморально (даже если бы мы признали некие принципы безусловной морали) – это значит говорить неправду. Ссылка на то, что младенцы беззащитны, не имеет смысла. Допустим, мы убили какого-то врага, пусть даже взрослого, вооруженного с головы до ног мужчину. Раз мы его убили, значит, он оказался беззащитным. Иными словами, в каждой битве мы побеждаем только беззащитных – или победят нас самих. С этой точки зрения, нет никакой разницы между младенцами и легионами вооруженных латников. Мысль о том, что аморально вступать в борьбу, не подвергая себя никакой опасности, считаю столь же абсурдной. Ведь отсюда следует, что в борьбе нельзя делать ничего, чтобы минимизировать потери, и напротив, следует делать все, чтобы их увеличить, то есть, чтобы проиграть. Шутить изволите, господа? Постарайтесь быть хоть немного последовательными. Если мы в принципе допускаем борьбу и уничтожение противника (а нет никакого сомнения, что никто не может осуждать борьбы как таковой), то одобряем также все наиболее результативные способы борьбы. Можно ли во время войны пробраться в стан врага и украсть или уничтожить его запасы оружия? Можно. Но тогда мы сделаем врага безоружным. Тем лучше, говорю я. Короче говоря, если вообще можно бороться, то можно бороться и с безоружными. А в таком случае, почему нельзя воевать с младенцами?
Последнее из высказанных здесь мнений столь же ребяческое. Вы говорите, что Бог разгневается за избиение невинных? И за применение принципа коллективной ответственности? Нонсенс. Кажется, я не должен вам напоминать, сколько раз в мировой истории Бог давал своим войскам однозначные приказания об истреблении целых городов и стран, подчеркивая при этом, что и грудные младенцы подпадают под действие приказа. Эти случаи на каждом шагу описывает Священное Писание. Да и зачем ходить так далеко? Припомните историю первородного греха. Из-за греха Адама, который отдален от нас на несколько десятков поколений, каждый из нас, будучи новорожденным младенцем (я подчеркиваю, уже при рождении) несет на себе тяжесть его вины. То есть, грех Адама отягчает каждого младенца. Как известно, он принес неисчислимые несчастья миллионам людей. Значит, принцип коллективной ответственности является естественным образом действия Бога, и заурядный акт истребления нескольких сот младенцев, среди которых находится один враг, это просто ничто, смешная мелочь по сравнению с историей первородного греха, из-за которого постоянно умирают миллионы. Ибо феномен смерти, как учит Писание, есть результат непослушания Адама и Евы. Вот мои резоны. Надеюсь, они достаточно убедительны?
-- Благодарю. Заседание закрыто, -- возвестил царь. – Ваши выводы вполне меня убедили. Поскольку все вы высказались за избиение младенцев, считаю, что я должен подчиниться вашему мнению. Прошу подготовиться к мероприятию.
Продолжение этой истории известно. Младенцев истребили, однако, акция оказалась безрезультатной. Искомый младенец избежал жандармских мечей. Однако, окончание истории стало известно лишь благодаря новейшим исследованиям. Вот оно:
Через несколько десятков лет Ирод встретил своих четырех советников в челюстях ада. Все они обретались в жалких условиях, не поддающихся подробному описанию в связи с их шокирующим характером. При этом все (согласно с адскими правилами) носили на груди формулировки своих приговоров с обоснованием. Обоснования оказались особенно интересными, поскольку их написал сам Высший Судия.
Ирод и советник-политик, поддержавший избиение младенцев, носили одинаковые надписи: «За убийство детей. Обоснование: Quod licet Jovi, non licet bovi. Из того, что Бог применяет принцип коллективной ответственности и убивает младенцев за чужие вины, не следует, что всякий царь может делать то же самое. Напротив – это возбраняется во имя безусловной морали».
Моралист-стоик носил на груди следующую надпись:
«1. За проповедь еретических доктрин фатализма. 2. За искушение Господа Бога. Обоснование: Человек, который сидит без дела и призывает к безделью других, а также верит либо в то, что за него все сделает Бог, либо в то, что все фатальным образом предназначено, не только проповедует ересь, но искушает Бога. Он сеет пораженчество, каковое в социальных последствиях должно привести, между прочим, к ослаблению борьбы за дело божье на земле. Прославленье бездействия осуждается во имя безусловной морали».
Моралист-эпикуреец, который тоже отверг проект Ирода, носил такую надпись: «За легкомысленное отношение к вопросам власти. Обоснование приговора: Царская власть от Бога и установлена его распоряжением для обеспечения порядка и покоя на земле. Тот, кто беззаботно относится к вопросам власти, примиряется с разложением общества и анархией. Это осуждается во имя безусловной морали».
Религиозный моралист носил табличку, на которой читаем: «За неверие в безусловную мораль и провозглашение фальшивой нравственности, опирающейся на расчет. Обоснование: Бог требует творить добро ради самого добра и бескорыстного милосердия, а не ради оплаты. В противном случае, Бог рассматривается как торгаш, что оскорбительно и осуждается во имя безусловной морали».
Прочтя таблички, вывешенные на груди друг друга, пятеро узников грустно кивнули головой.
-- Все вы были правы, -- сказал Ирод, а все остальные, как один, повторили за ним:
-- Все мы были правы.
Однако, Ирод воскликнул:
-- Так кто же, в конце концов, виноват,?
В этот момент они увидели, что к ним приближается странная фигура: человек глухо рыдал, сгибаясь под тяжестью огромной груды книг, бумаг и брошюр. Это был астролог. На груди у него висела надпись крупными буквами: «За сообщение неточных сведений, приводящих к пагубным последствиям. Обоснование: Астролог сказал царю, что родился царь иудейский. Однако, он (по невежеству или легкомыслию, а это одно и то же) забыл прибавить, что этот царь отнюдь не угрожал власти Ирода, поскольку сам должен был заявить, что царство его – не от мира сего. Сообщая фальшивую информацию, астролог спровоцировал смерть нескольких сот младенцев, которых совершенно напрасно вырезали ради сохранения царской власти. Оскорбительная и возмутительная безответственность, достойная осуждения во имя безусловной морали». Как выяснилось, кипы книг и бумаг, которые астролог носил на спине, были различными материалами, которые известны точностью содержащейся в них информации. Астролог был обречен заучивать их наизусть: железнодорожные расписания, телефонные книги, статистические ежегодники, различные инструкции, таблицы, карты и планы.
-- Это он во всем виноват! – воскликнул Ирод, и все накинулись на астролога и принялись колотить его, не жалея кулаков.
-- Из-за тебя мы сидим в аду! – кричали они, осыпая его оскорбительными прозвищами, неприличными даже в таком месте, где в принципе прилично все.
-- Господа, -- взмолился астролог, заваленной грудой бумаг, -- я единственный из нас сижу тут невинно. Вы все понесли кару за преступные намерения, а я, в самом деле, не имел других сведений и представил информацию, которую имел. Мои намерения были чисты, а ведь Бог в принципе карает за намерения, а не за результаты действий. Я сам не понимаю, почему меня сюда засунули.
Проходивший мимо Сатана злорадно усмехнулся:
-- Разумеется, стоит представлять точную информацию, -- сказал он. – Но это знание вам не пригодится. Оно приходит слишком поздно, когда уже ничего нельзя поделать. Оставьте в покое бедного астролога, который ни в чем не виноват. Вам следует помнить, что в вопросах морали (а в нашем заведении речь идет как раз о ней) каждое знание приходит слишком поздно: вы можете оценить ваши поступки, как и ваши намерения, только тогда, когда все уже состоялось, и переделать ничего нельзя. Моральная сторона любого деяния (в противоположность стороне технической) абсолютно непредсказуема. Ее можно понять и оценить только post factum. И это обстоятельство – главная и чуть ли не единственная сила нашего скромного учреждения, где вы можете встретить всех своих знакомых без исключения.