-- Хороший ты парень, -- сказал Скелет. – Очень хочется подарить тебе пару талеров, скажем, двенадцать. Или сто.
-- Мне бы хоть один, -- скромно заметил Оливер.
-- К несчастью, -- продолжал Скелет, -- я не могу себе этого позволить. Денежки любят счет. В следующий раз я не досчитаюсь этих талеров и не смогу припомнить, что отдал их тебе. Я боюсь усомниться в своем рассудке.
-- Значит, ни за что не дадите, -- сказал Оливер.
-- А мне так этого хотелось, -- сказал Скелет.
Возникает вопрос: кто это говорит? Вопрос хороший. Если я вам этого не скажу, откуда вы узнаете? Самая лучшая история никуда не годится, если ее не рассказать по порядку. Итак, я начну сначала.
Однажды утром, еще до школы, Оливер побежал к городской стене. Там как раз работали строители – засыпали вырытую в земле яму. Оставалась открытой щель совсем близко от стены.
-- Можно я брошу туда вот это письмо? – спросил Оливер у прораба. Прораб не возражал. Оливер бросил письмо в щель, как в почтовый ящик. Через несколько минут рабочие засыпали яму. Они разровняли комья земли и заново уложили участок вынутым из него булыжником. Камень к камню.
Кому было адресовано письмо? – Тем, о ком рассказывается в этой истории. Вот теперь начало правильное. Слушайте.
У Оливера было одно увлечение. Он собирал монеты. У него уже была монета в двадцать геллертов, а еще пять форинтов, одна старинная монета ( маленький орел опирается на большой щит) и три ганноверских «конька», ужасно старые и уже сильно стертые. Для мальчика в взратсе Оливера коллекция довольно солидная. С другой стороны, вполне могу себе представить, что бывают коллекции побогаче. Я бы, пожалуй, сказал так: без всякого сомнения, это было началом солидной коллекции.
Но пополнять собрание становилось для Оливера все труднее. Все его дяди и тети уже отдали ему свои монеты. Оливеру пришлось задуматься о новом источнике поступлений. Разумеется, он прекрасно знал, что в земле обычно закопаны клады. Люди, которые боялись разбойников, или разбойники, которые боялись полиции, зарывали свои деньги в землю (а иногда они под землей и умирали), так что если повезет, можно найти там монеты, спрятанные в горшок или сундук.
Вот почему Оливера можно было втсретить везде, где велись земляные работы. Он тщательно обследовал каждую новую яму и каждую только что вырытую канаву. Правда, до сих пор ему не везло. Однажды ему показалось, что глубоко под землей сверкают изумруды, но оказалось, что это просто зеленые осколки бутылочного стекла. Однако несмотря на вес разочарования Оливер не сдавался. За день до того утра, когда он столь странным образом отправил свое письмо, он наткнулся на свежую яму у городской тсены. Он залез в нее и стал раскапывать влажную землю. Вдруг почва ушла у него из-под рук. Она провалилась куда-то вниз. И тут он увидел отверстие, которое, казалось, вело в какой-то подпол или подвал под стеной. А когда Оливер присел на корточки и заглянул в это отверстие, вся почва провалилась в подземное црство, а снею и Оливер.
Оливер увидел Скелет, который сидел перед открытым сундуком с проржавевшими обручами и пересчитывал талеры. Скелет передвигал талеры с левой половины сундука в правую и что-то бормотал себе под нос. На Оливера он не обратил ни малейшего внимания. Тут Оливер заметил Ворона. Ворон стоял совсем рядом с ним. Но, как вы догадываетесь, освещение в этом месте было скверное, свет едва проникал сквозь дыру, а если в темноте вообще трудно различать любые вещи, что уж что говорить о черном Вороне: его вовсе не видно.
-- Я не помешал? – спросил Оливер у Ворона.
-- Чему? – ответил Ворон. – Ведь я ничего не делаю.
-- Я думаю, можно помешать людям, даже когда они ничего не делают, -- возразил Оливер.
-- Соображение весьма дельное. Давно уж я не слышал столь разумных речей, -- прокаркал Ворон. – С удовольствием познакомлюсь с тобой, когда закончу ничегонеделание.
После чего Ворон погрузился в молчание. Спустя примерно полчаса Ворон раскрыл свой длинный и крепкий клюв и спросил:
-- Что новенького?
-- Я здесь лишь проездом, -- начал Оливер.
-- Провалом, -- поправил Ворон.
-- Вы выражаетесь намного точнее, -- признал Оливер. –Я был бы вам весьма признателен, если бы вы оказали мне любезность и представили вон той особе.
-- Почему бы и нет? – милостиво соглаислся Ворон.
-- Меня зовут Оливер, -- сказал Оливер и поклонился, как положено в таких случаях.
-- Что ж, пойдем, -- сказал Ворон.
Но Оливер медлил.
-- Мне бы не хотелось проявлять излишнее любопытство, -- произнес он осторожно, -- но это господин или дама?
-- А разве это так уж важно? – проскрипел Ворон.
--Я же далжен как-то обратиться, -- настаивал Оливер.
-- Запамятовал, -- сказал Ворон, -- честное слово. Столько лет прошло.
-- Пожалуйста, -- умолял Ворона Оливер. – подумайте, поройтесь в памяти.
-- Ну, если я не ошибаюсь…
-- Так кто же?
-- Ну, если я не ошибаюсь, -- заявил Врон, -- мои хозяева… они как я.
-- Вы избавили меня от большого заруднения, -- облегченно вздохнул Оливер. Он взглянул на Ворона и с ужасом сообразил, что этот Ворон с таким же успехом мог оказаться и Вороной. – Не окажите ли вы мне любезность сообщить, кто вы сами?
-- В каком смысле? – поинтересовался Ворон.
-- В смысле пола, -- сказал Оливер. – Я имею в виду, вы господин или дама?
-- Всего не упомнишь, -- несколько раздраженно ответил Ворон. – Дела давно минувших дней. Теперь это не играет никакой роли.
Он подцепил Оливера клювом за воротник и поставил перед Скелетом.
-- Вот мальчик, -- объявил он. – Его зовут Оливер.
Скелет прервал свое занятие. Протянув наполненный талерами костлявый кулак над сундуком, он поглядел на Оливера пустыми глазницами и удивленно сказал:
-- Мальчик? После полуночи?
-- Да нет же, -- сказал Оливер. – Теперь только полдень.
-- Дурачок, -- возразил с осуждением Скелет. – Я совершенно ясно расслышал двенадцать ударов с колокольни.
И он повернулся к Ворону.
-- Впрочем, полночь какая-то необычайно светлая. Ты только погляди, сколько света проникает сквозь эту мерзкую дыру.
-- Полнолуние, наверное, -- предположил Ворон.
Оливеру стало ясно, что его собеседники находятся в заблуждении относительно времени суток, возможно, уже в течение нескольких столетий. Он мог бы со всей решительностью возразить им. Но какой для него в этом толк? Он был бы совершенно прав и проявил бы крайнюю невежливость. Он считал, что как раз в отношении пожилых сограждан лучше проявлять вежливость, чем настаивать на своей правоте. Он решил переменить тему и поговорить о чем-нибудь другом.
-- Можно мне справиться о вашем здоровье? – спросил он.
-- Весьма подходящая тема для беседы, -- скзаал Скелет. – Чувствую себя неважно. Даже скверно. Врач считает, что вес дело в костях.
-- Возможно, он прав, -- задумчиво произнес Оливер.
-- Не знаю, -- сказал Скелет. – Терпеть не могу врачей.
Наступила пауза. Вдруг Скелет предложил:
--Может, споем песню?
-- С удовольствием, -- любезно отозвался Оливер. – Но если говорить честно, я совершенно лишен слуха.
-- Я тоже, -- обрадовался Скелет.
-- Ну, что вы, -- вежливо возразил Оливер. – О вас этого не скажешь.
-- Скажешь, -- воскликнул Скелет и от удовольствия стукнул себя суставом левой руки по коленке, так что она затрещала. – Правда-правда, я совсем лишен слуха. Я теперь редко показываюсь на люди. Но еще десять-двадцать лет назад я как-то вышел побродить по Церковному переулку. Народ пялился на меня, дрожа от страха. Мое пение не всякий выдержит. Я же не могу взять ни единой ноты.
Тут в разговор вмешался Ворон.
-- Пора ужинать, -- сказал он.
-- Я еще не закончил, -- сказал Скелет.
-- Нет, закончили, -- сказал Ворон. – Вы уже три раза пересчитали деньги, и каждый раз все сходилось.
-- Я мог трижды ошибиться, -- сказал Скелет.
-- Пора ужинать, -- сказал Ворон. – А то еда остынет и придется все снова разогревать.
Скелет беспомощно взглянул на Оливера.
-- Ничего не поделаешь, -- жалобно произнес он. И прибавил. – Я приглашаю тебя отужинать с нами.
-- Вам помочь? -- спросил Оливер Ворона.
-- Садись, -- ответил тот и внес закрытое блюдо.
-- Ну, что сегодня на ужин? – спросил Скелет Ворона, усаживаясь за стол.
-- На первое – уши летучей мыши, -- сказал Ворон, тоже садясь. – Уши летучей мыши под селитровым соусом.
Тут и Оливер придвинул поближе свой стул. А так как он заметил, что эти двое ели руками, то поступил точно так же.
-- Вкусно? – спросил Скелет.
-- Да, -- заверил Оливер.
-- Вздор, -- сказал Скелет. – Просто у них такой вкус. Одним нравится, другим нет.
-- Мне нравится, -- отважно сказал Оливер.
Скелет уписывал одно ухо за другим. Он хватал их зубами, они проваливались сквозь челюсть в пустую грудную клетку вдоль позвоночника прямо на землю. Ворон шуровал вокруг стола, собирал с полу уши и снова клал на блюдо.
-- Второе блюдо, -- объявил он.
-- Что на второе? – спросил Скелет.
-- Уши летучей мыши, -- объявил Ворон.
-- А ты сказал, что под селитровым соусом, -- заметил Скелет. И добавил, обращаясь к Оливеру. – С селитровым я люблю больше весго.
Таким вот образом они довели дело до восьми блюд.
Наконец Скелету надоело.
-- Недостаток этого блюда состоит в том, что оно слишком быстро насыщает, -- заявил он. 0—Я не в силах больше проглотить ни куска – боюсь лопнуть.
Ворон схватил кусок парчи, заскорузлый от грязи и мышиного помета, и тщательно очистил ему челюсть и внутреннюю сторону ребер. Скелет вальяжно развалился на стуле и сказал Оливеру:
-- Я нахожу, что ты совсем не так глуп, как мне показалось вначале. Для твоего возраста ты. пожалуй, очень смышлен. К сожалению, скоро пробьет час, и я должен исчезнуть.
-- А куда вы исчезнете? – спросил Оливер.
-- В соседнее время, -- проинформировал его Скелет.
-- В соседнее время? – спросил Оливер. – Не могу себе его представить.
-- Если ты сейчас выйдешь из этого помещения через эту дверь, -- сказал Скелет, -- ты куда исчезнешь?
-- В соседнее помещение, -- ответил Оливер.
-- Ну вот, -- сказал Скелет. -- А я исчезаю в соседнее время.
Он встал и медленно, как будто наелся до отвала, побрел к своему сундуку. Он объяснил Оливеру, что весьма охотно подарил бы ему несколько талеров и почему это, к сожалению, невозможно. Но об этом я вам уже рассказывал.
-- Ты можешь взять себе все талеры, которые я оставлю валяться на земле, -- закончил он.
Оливер страшно обрадовался, но постарался не показать виду.
-- Разумеется, я не оставлю на земле ни единого талера, -- добавил Скелет. – Возможно, у меня и есть недостатки, но небрежность в денежных делах к ним не относится.
Он вынул из сундука горсть тяжелых золотых и серебряных монет. Потом захлопнул тяжелую крышку, которая со скрипом повернулась на петлях и с глухим стуком ударилась о сундук, и запер свое сокровище столь же огромным, сколь и искусно вырезанным ключом.
-- Немного мелочи, -- пояснил он Оливеру, -- весгда полезно иметь при себе.
-- Значит, в соседнем времени бывают расходы, -- заметил Оливер.
-- Разумеется, -- сказал Скелет. – Накладные.
И он засунул деньги в карман сюртука.
Нет, я лучше так скажу: он засунул монеты туда, где должен был бы находиться карман сюртука, если бы Скелет был в сюртуке. Но его одежда давным-давно истлела. На тазовых костях болталось несколько выцветших лохмотьев, а больше из его вещей ничего не осталось. Впрочем, на нем не осталось ничего такого, что приличия предписывают закрывать одеждой, и было похоже, что Скелет не слишком страдал от холода. Таким образом, его одеяние было вполне достаточным – для него, но не для того, чтобы хранить в нем деньги. Монеты просто упали и покатились к ногам Оливера.
Оливер живо нагнулся и подобрал их.
-- Спасибо, -- сказал Скелет. – Положи их мне в кармашек жилета. Только поосторожней.
Оливер просунул монеты между шестым и седьмым ребром и выпустил их из ладони. «Клирр, -- зазвенели монеты, -- клирр-клирр». И снова оказались на земле.
-- У меня такое впечатление, -- сказал Скелет, обращаясь к Ворону, -- что ты не следишь за моим гардеробом.
-- Я делаю, что в моих силах, —сказал Ворон.
-- Во всех карманах дыры, -- сказал Скелет.
-- Но и гардеробы ваш поизносился, -- сказал Ворон.
-- Я не могу позволить себе лучшего – сказал Скелет. – Хорош и этот, если содержать его в порядке.
-- Вечно вы придираетесь, -- сказал Ворон.
-- Из всех нерях на свете, -- сказал Скелет, -- ты самый…
В этот момент с колокольни донесся угрожающий удар часов. Скелет и Ворон исчезли так молниеносно, что Оливеру пришлось протереть себе глаза. В самом деле, он был один в подвале под городской стеной. А у его ног на земле валялись монеты.
-- Боже мой, -- вскричал я, когда Оливер выложил их передомной на столе. – Один талер с портретом Марии-Терезии. И один талер с изображением ангела. И один иоахимсталер. И один саксонский талер с хохлачом.
-- И три золотых гульдена. Настоящих, -- сказал Оливер в восторге.
-- А ты сказал спасибо? – спросил я.
-- Я написал письмо, -- сказал Оливер. Я считаю, что когда тебя приглашают, надо написать письмо.
-- Непременно, -- подтвердил я. – Непременно надо.
-- Я хотел бы показать вам письмо, пока я его не отправил, -- сказал Оливер. – Чтобы вы проверили, все ли в порядке.
Письмо было такое:
Глубокоуважаемая особа, благодарю Вас за радушный прием в Вашем доме. Это было поучительно и очень уютно, и не каждый бывает столь любезен с незнакомым мальчиком, который проваливается сквозь стену. Передайте мой особый привет и наилучшие пожелания Ворону.
Искренне преданный Вам
Оливер.
- Да, -- сказал я, просмотрев письмо. – Все в порядке. Трудно было сочинять?
-- Ничуть, -- сказал Оливер. Только я не знал, как нужно обратиться. Обычно я обращаюсь «Уважаемый господин такой-то!» или «Уважаемая госпожа такая-то!». Но в этом особом случае я не мог написать ничего определенного. Я считаю, что важно не ошибиться как раз при обращении к человеку.
В этом, я думаю, Оливер был прав.