Некогда, очень давно, жили-были древние греки.
Умными были они, и толк в красоте понимали.
Старцы их были мудры, а мужчины и женщины – смелы,
Дети веселой толпой… -- «Расскажите нам, доктор, о детях!»
Были они вроде вас: и послушными, и шалунами.
Худшими из шалунов там считались два брата –
Керкопы.
Были они близнецы, и вели себя оба прескверно.
Врали на каждом шагу, озорничали, дерзили
И никогда никого не желали они уважать.
Был посмышленей Трибалл, а Силл – нахальнее братца.
Папа их был – бог морей, но сынков воспитать не сумел он.
Бедная мама не раз умоляла их бросить проказы:
-- Можете, дети, шалить, раз не шалить вы не в силах,
Только не вздумайте вдруг чернозадого дядьку дразнить!
Много сильней он, чем вы, и его вы оставьте в покое!
Дружно кивали в ответ близнецы, как послушные дети,
И убегали стремглав, чтобы вновь безобразья творить.
Как-то пошли близнецы прогуляться в дубовую рощу.
Видят: мужчина идет очень твердым, но медленным шагом.
Это был славный Геракл – величайший из греков герой.
Подвиги он совершал, избавляя людей от несчастий.
Вот кем был тот человек, что навстречу Киркопам шагал.
Бедствие в те времена приключилось на острове Крите.
Страшный родился там бык (страшней не рождали коровы!).
Вырос и вырвался он из загона и землю стал рыть,
Бегать в лугах и полях, заборы валить и ограды
Рогом железным, грозя весь урожай погубить.
В страхе крестьяне тогда попросили Геракла помочь им –
Только Геракл усмирить дикое чудище мог.
Сразу герой поспешил на битву с взбесившимся зверем,
Смело быка укротил, ухватив за рога и за хвост.
Сел на быка он верхом и, зажав коленями шею,
Бросил на землю – и бык, содрогаясь, остался лежать.
Зверя Геракл победил, но, собрав последние силы,
Голову бык повернул и жаром дохнул на героя,
А из ноздрей у него вырвался страшный огонь
И ягодицы врага вмиг дочерна опалил.
-- Хватит! – воскликнул Геракл и, хлопнув скотину по носу,
Смаху в загон зашвырнул. И Крит вздохнул с облегченьем.
Шел с работы Геракл, совершив свой подвиг отважный,
Медленным был его шаг, но твердым и очень усталым.
Нес на плече великан суковатую палку свою.
Тут остроумный Трибалл говорит нахальному Силлу:
-- Шутку я знаю одну. Давай мы на дуб заберемся,
Весело будет швырять желудями в дядьку того!
Быстро, как белки, они по стволу корявому дуба
Влезли в густую листву и набрали незрелых плодов.
Ближе подходит Геракл, а они, притаившись в засаде,
Метко целят в него, с дуба швыряя плоды.
Желуди, в шею попав, катятся за ворот дробью,
Кожу под шкурою льва щекочут, царапают, рвут.
Вроде бы мелочь, пустяк, но все же Геракл рассердился.
Если с работы идешь, щекотку противно терпеть.
Топью дорога пошла, где все заросло камышами,
Вязнет в болоте Геракл, а тут еще эти Керкопы
Принялись снова стрелять: у них были луки с собой.
И, натянув тетиву, пускают они камышинки
В голые плечи ему. Так комары пристают
Летом в прохладных местах, когда тень их к тому поощряет.
Молча все терпит Геракл, но мало осталось терпенья.
Если с работы идешь, трудно щекотку терпеть.
К морю свернула тропа. Она по скалистому склону
Шла сквозь густую траву, колючки и чертополох.
Солнце нещадно пекло, с моря задул сильный ветер.
Шляпу пастушью свою умный Геракл достает
И, нахлобучив на лоб, левой рукой ее держит.
В правую руку берет свою суковатую палку.
-- Здорово нам повезло! – ликует смышленый Трибалл, --
Силл, за работу скорей! -- Близнецы нарвали травинок,
Крадучись, исподтишка, путника быстро нагнали,
Стали, как мухи, ему щекотать подколенные ямки.
Если с работы идешь, трудно щекотку терпеть.
-- Ладно, -- подумал Геракл. – Покажу вам, где раки зимуют!
Цап! И движеньем одним близнецов за вихры он схватил.
(Шляпу пришлось упустить, и она покатилась со склона,
Долго по морю плыла и затонула потом).
Крепко держал за вихры Геракл двух испуганных братцев.
-- Кто вы? – ребят он спросил, не скрывая обиду и гнев.
Тот, что нахальнее, Силл, отвечал: -- Мы бессмертные боги.
Мама – Тея, титанша, а папа – морей божество.
-- Вижу, -- заметил Геракл с печалью и горькой досадой, --
Хитрость и подлость богов, их бессмертную низость и злость.
Вы – озорные божки, зловредные пакости неба,
Мусор небес – вот вы кто! Как ничтожен и низок наш мир!
Мало для нас на земле отвратительных мерзких чудовищ, --
Малые дети взялись благородных героев дразнить.
Следует вас проучить, да так, чтоб урок не забылся.
Наш хитроумный Трибалл с Гераклом стал препираться:
-- Это нечестно! – Вот как? – гневно Геракл возразил.
Начал свою правоту Трибал защищать что есть сил:
-- Право имеет на жизнь и герой, и злодей – кто угодно.
-- Вот как? – Геракл повторил. – А почему, объясни?
-- Ну, потому что… -- ответ прозвучал не особенно твердо. –
Всякий, кто нынче герой, в детстве ужасно шалил.
Думал недолго Геракл и так он Керкопам ответил:
-- Да, но не всякий шалун потом стать героем сумел!
Поднял он за ноги их, связал за колени и локти.
Палицу взял на плечо, а их подвесил на ней.
Вот вверх ногами висят, стукаясь умными лбами
В такт великана шагам, голые пятки задрав,
Силл, нахальный малец, и Трибалл – смышленый парнишка.
Так и несет их Геракл на палице грозной своей.
Над головой у него плывут облака в поднебесье,
А под ногами -- земля, твердая почва тропы.
Им же представилось все в таком перевернутом виде:
Море синеет вверху, к воде паруса опустились,
А под ногами внизу по небу тучи бегут.
Стало смешно близнецам так вверх ногами болтаться,
Расхохотались они, как поросята визжа.
-- Что значит глупый ваш смех? – спросил Геракл у Керкопов.
-- Поняли мы, наконец, о чем говорила нам мать.
-- Что же сказала она своим сыновьям непутевым?
-- Предупреждала она, чтоб мы не смели шалить:
"Вы ведь еще малыши, несмышленыши, глупые дети,
Ну, так не вздумайте вдруг чернозадого дядьку дразнить".
Нам теперь видно, что ты ... что зад у тебя обгорелый!
Тут рассмеялся Геракл. Он просто не мог удержаться.
Хохот разнесся, как гром, на море волны подняв.
Сел на скалу великан, смеясь, отвязал их от палки
И продолжал хохотать, пока удирали они.
Долгое время спустя, почти до нашей эпохи,
Люди, пугая детей, звали: -- На помощь, Геракл!