Принц Рукавица
Глава первая
Игла в большом пальце короля Рукавицы
В одно вполне прекрасное утро господин Однапядь, министр короля Рукавицы, получил аудиенцию у принца Кобольда и от имени его величества пригласил принца принять участие в переговорах с посланником журавлей, его высокопревосходительством герцогом Курлыкой, каковые переговоры имели место быть пополудни того же дня в тронном зале. Желание короля, конечно, значит больше, чем желание обычных людей. Это, с одной стороны, просто приказ, а с другой стороны, награда и милость, и обе причины не оставляют сомнений, что выполнять такие желания следует с величайшей точностью. Третья причина заключалась в том, что принц давно ждал этого приглашения. Он чувствовал себя достаточно взрослым для участия в государственных делах. Однако его отец считал королевские обязанности слишком ответственным делом, чтобы допускать к их исполнению такого зеленого юнца, хотя старый министр Однопядь старательно обучал принца кузнечному ремеслу и искусству произносить застольные речи и провозглашать здравицы. Сегодня впервые король неожиданно сделал исключение из этого правила, да еще какое!
Как известно, журавли и кобольды давно враждуют. Кобольды – работящий и образованный народ, который живет в горных ущельях и выращивает злаки в долинах. Они, можно сказать, изобрели три вещи: добро, истину и красоту. И это не такая уж малость. Кобольды питаются черным хлебом и белой водкой, изготовляя и то, и другое из зерна. Объяснение этому следует искать в том, что зерно – желтое. Если разбавить желтый цвет, он станет белым, а если сгустить – черным. Кобольды могли бы жить да радоваться, если бы не журавли. Потому что каждый год, точнее говоря, каждый год в мае, бог весть откуда, в вышине появлялись журавли.
С отвратительным криком они набрасывались на крошечные пашни и пожирали молодые всходы, до самого последнего, едва проросшего стебелька. А заодно и кобольдов, если те не успевали вовремя спрятаться в свои щели и расселины. Война между кобольдами и журавлями велась испокон века. У кобольдов большая голова, а у журавлей маленькая. И этим все сказано.
-- Его величество, ваш батюшка, -- заявил министр, -- желает, чтобы вы помогли ему в работе и, в частности, поддержали его в главном. А главное в переговорах -- стучать кулаком по столу. К величайшему сожалению, его величество, подшивая один из документов, загнал себе в руку иглу, каковая при попытке вытащить ее за нитку обломилась, так что ее большая часть все еще находится в королевском большом пальце. Благородной натуре нашего короля свойственно умение скрывать самую жестокую боль. Но даже полубог не сумел бы ударить по столу рукой, в которую загнана игла. Поэтому его величество, ваш батюшка, ожидает, что каждый раз, когда он толкнет вас под столом ногой, вы для подтверждения его королевской воли ударите по столу рукой, без всякого колебания и малейшей нерешительности.
Глава вторая
Смерть королевы Дюймелины
Принцу Кобольду посчастливилось. Он имел наставника, доблестного короля-отца, чья кротость позволила юному принцу впитать всю премудрость рода кобольдов, хотя он, подобно другим молодым людям, предпочитал дурачиться, подкарауливать служанок и заплетать их волосы, шастать по крестьянским чердакам и тому подобное. А вот матери, которую, как известно, в жизни ребенка не может заменить никто, он лишился в самом нежном возрасте самым трагическим образом. Королева Дюймелина, обожаемая всеми за ее поэтическую душу, любила некоторые цветы и некоторые месяцы, а среди них, к сожалению, предпочитала одуванчики и месяц май. И надо же было такому случиться, что как раз в тот момент, когда она сидела на лугу и плела венок, небо потемнело, и воздух наполнился оглушительным курлыканьем и шелестом крыльев: это прилетели журавли. Не стоит упрекать бедняжку задним числом, ей и без того пришлось худо. Ведь нельзя отрицать бесспорного факта, что она зашла слишком далеко.
Итак, журавли подхватили Дюймелину за шиворот, а когда узнали в своей пленнице королеву, решили устроить забаву, или то, что они под забавой понимали. Они взяли труп погибшего на войне журавля и освежевали его. А в оперенье мертвого журавля они зашили королеву Дюймелину: ноги – в журавлиные ноги, руки – в крылья, голову – в зоб, при этом длинную птичью шею они закрепили гибким ивовым прутом. Поскольку кобольды короче журавлей, она хорошо уместилась в оперенье. Потом они ее отпустили. Дюймелина страшно обрадовалась, что ее не проглотили, и бросилась к своим. Но кобольды приняли ее за подбитого врага, который, будучи не в силах лететь дальше, решил принять смерть в неравном бою: они пригрозили ей оружием и не подпустили к себе.
Дюймелина поняла, что ее приняли за журавля. Она с плачем бродила у границы своего королевства, а ее снова и снова гнали прочь: она ведь не могла сама избавиться от отвратительного журавлиного наряда.
Тоска по маленькому сыну стала невыносимой. Трепеща от волнения, пренебрегая опасностью, она попыталась проникнуть в спальню мальчика, но на вершине сторожевой скалы, спрятавшись за бойницей, стоял ее муж, король Рукавица, и он послал острую стрелу прямо в ее любящее, но обезображенное чужими перьями сердце. Он хотел защитить свое дитя, а пронзил стрелой жену.
С того жуткого дня душа молодого принца наполнилась непреодолимым отвращением к виновникам его несчастья, тогда как в глазах доблестного короля появилась какая-то грусть. Можно сказать так: принц Кобольд возненавидел журавлей, король Рукавица возненавидел войну.
Глава третья
Десятилетняя дружба
Явившись к назначенному часу в тронный зал, принц Кобольд нашел там короля Рукавицу, министра Однопядя и его высокопревосходительство Курлыку. Они сидели за длинным столом. Отец представил принца журавлиному герцогу, который не замедлил выразить королю свое восхищение наследником престола.
Его высокопревосходительство был первым журавлем, которого принц увидел так близко. Однако внешность гостя производила впечатление скорее забавное, нежели устрашающее. У герцога были тощие, похожие на ходули, ноги и острый хвост, каковому была искусно придана пышность с помощью завитого султана из перьев. Самым нелепым было то, что на голове он носил колпак кобольдов, который был ему страшно велик и съехал бы на голую шею, если бы не застрял на клюве.
Не меньше ошеломила принца Кобольда и внешность отца. Король Рукавица прицепил к своему заду целый букет из страусиных и журавлиных перьев. Это украшение ужасно мешало ему сидеть. Он все время передвигал его по спинке трона – то вправо, то влево, а его превосходительство, пытаясь что-нибудь понять, всякий раз сдвигал на лоб сползающий на глаза колпак. Правда, эти странности прояснились в ходе начавшейся беседы, но таким образом, что принц окончательно вышел из себя. Речь шла о заключении договора о дружбе и взаимопомощи. Согласно предложению герцога, журавли обязуются в течение десяти лет щадить и в общем не разорять посевы кобольдов, а за это кобольды должны пообещать всего лишь не сбивать стрелами пролетающих над их территорией журавлей. Король кобольдов, со своей стороны, подчеркнул, что содружество кобольдов никогда не преследовало иной цели, чем в мире и согласии заниматься своим делом. Он заявил, что видит в предложении журавлей много прекрасных и трогательных моментов, а в заключение выразил уверенность, что ничто не помешает союзу любви и доверия, основанному на самых искренних чувствах сторон.
-- Однако сомнительно, -- тут же вмешался в разговор министр Однопядь, -- чтобы соглашение столь чрезвычайной важности, рассмотренное в столь короткий срок, могло быть ратифицировано в ближайшее время.
-- Оно будет ратифицировано, -- сказал король.
Принц почувствовал, что отец толкнул его ногой, и потому при этих словах ударил кулаком по столу. Это не смутило министра; он продолжал доказывать, что журавли испокон веков не желали кобольдам ничего, кроме зла, а следовательно, и сейчас, несмотря на видимость иного подхода, они, наверное, снова замышляют зло.
-- Нет, не замышляют – сказал король и толкнул принца, а тот ударил по столу.
-- Неужели, ваше величество, -- сказал министр, изменившись в лице, -- вы способны забыть коварное убийство вашей супруги, госпожи королевы?
Король побледнел.
-- Это забыто, -- сказал он и толкнул принца.
Но тот не нашел в себе силы поддержать это предательство по отношению к матери, и королю пришлось, словно коню, лягать его до тех пор, пока он не добился от принца жалкого шлепка по столу. Только тогда министр Однопядь замолчал.
Король Рукавица и герцог Курлыка встали со своих мест, обменялись орденами и скрепили договор о десятилетней дружбе поцелуем и объятием.
Закончив церемонию, журавль резко повернул клюв и в один миг проглотил министра Однопядя. После чего извинился и пояснил, что это маленькое недоразумение произошло в силу старой привычки.
Король заверил, что дружба не должна пострадать из-за таких пустяков, и принял извинение. Герцог Курлыка удалился, рассекая воздух прекрасными крыльями широкого размаха. Взлетая, он оставил на память о себе огромную кляксу. Принц Кобольд стоял и печально глядел на белое, как мел, пятно.
-- Вот все, что осталось от моего старого учителя, -- думал он.
Глава четвертая
Предсказание Пупа
Тут отец ласково обнял принца и сказал:
-- Тебе пришлось много испытать и ты рано повзрослел. Я хочу посвятить тебя во все тонкости искусства управления. Оно труднее, чем кажется, и требует отречения и отказа от большинства или даже от всех пристрастий. Ты думаешь, что я покорился нашим врагам. Это не так. Я всего лишь использовал средство, которое приведет к их полной гибели. В открытой войне мы можем прославиться, но никогда не добьемся настоящей победы. Однако, если мы, рискуя навлечь на себя упреки в трусости, заключим с ними договор о дружбе, мы их уничтожим. Я уверен в этом настолько, насколько вообще можно быть в чем-либо уверенным. Ибо мне это известно от самого Пупа Земли. Я принес в жертву этому творению природы, которое безошибочно предсказывает будущее, целую бутылку нашей хлебной водки. И он открыл мне, что журавли, если мы достигнем с ними сердечного согласия, через десять лет просто вымрут. Для нас важно пережить это мучительное время, и, поскольку у нас есть лишь один путь к спасению, мы должны пройти его до конца, чего бы нам это ни стоило.
Дело в том (позволим себе привести здесь одно общее соображение), что человек находит разумное разумным, если оно совпадает с его склонностями, и менее разумным, когда оно этим склонностям противоречит. Принц отлично понимал, что король прав, но, в то же время, видел, что королю не по душе собственная правота, потому что кровавое убийство внушает ему отвращение. Сам же принц, хотя и не мог опровергнуть доводы короля, предпочел бы вести войну с журавлями. Поэтому он еще раз решил убедиться в разумности королевского решения и испросил позволения посетить пророка. Пусть Пуп Земли лично повторит ему свое предсказание и подтвердит его самым недвусмысленным образом.
Пуп Земли, если попытаться его описать, похож на бездонную яму или изборожденную складками воронку, края которой опоясаны неровными, как бы резиновыми, горами. С невидимого дна этого кратера с равномерным пыхтеньем поднимаются к небу дурманящие клубы дыма. Принц сложил руки рупором и крикнул вниз:
-- Мне нужно предсказание!
Пуп пришел в движение. Его извилины начали разжиматься и сжиматься, а потом из глубины донесся грохочущий, как каменная лавина, голос:
-- Почему бы и нет, это моя профессия.
-- Сколько будет стоить? – прокричал Принц.
-- Сколько дадите, -- гаркнул Пуп. – Я бы взял с вас хлебной водкой.
Принц вылил в бездонную пропасть две бутылки «белой кобольдовки», после чего клубы дыма стали еще гуще, а перегар еще сильнее.
-- Какие последствия, -- спросил на этот раз Принц, -- будет иметь дружба между журавлями и народом кобольдов?
-- Это легко предвидеть, -- с готовностью ответил Пуп. – Журавли вымрут за десять лет, а кобольды за восемь.
-- Это правда? – в ужасе вскричал Принц. – Сперва кобольды, а потом журавли?
-- Я всегда предсказываю верно, -- обиженно сказал Пуп. То же самое я предсказал Курлыке.
-- Но почему, -- спросил Принц, -- моему отцу вы открыли только одну правду и не открыли другую?
-- Прошлое как-то расплывается в моей памяти, – сказал Пуп, -- зато будущее я вижу намного яснее. Но, пытаясь восстановить события того далекого дня, я, кажется, смутно припоминаю, что ваш почтенный батюшка выставил только одну бутылку водки. Что ж, за одну бутылку я открыл ему одну правду. А вы предусмотрительно выставили две бутылки, потому я и открыл вам две правды. Ибо одна-единственная правда – это почти во всех случаях на одну правду меньше.
Глава пятая
Война и мир
Через два месяца Принцу удалось большими марш-бросками добраться домой. Но как он ни торопился, он успел только на похороны своего отца. Король Рукавица сломал себе шею во время исполнения брачного танца. Брачные танцы изначально были обычаем журавлей. Кобольды считали, что раз уж они завели с кем-то дружбу, то обязаны в знак уважения перенимать обычаи друзей. Таким образом, у них вошли в моду брачные танцы, но именно король оказался слишком неуклюжим для того, чтобы выписывать необходимые вензеля ногами и всеми прочими частями тела. Потому и произошло его роковое падение.
По всему было видно, что кобольды стремительно ожуравляются и вымирают. У них теперь считалось хорошим тоном питаться исключительно лягушками. Поэтому они перестали сеять свою пшеницу, забыв, что в горах лягушки почти не водятся. В результате у них не стало ни пшеницы, ни лягушек.
Принц, который теперь сам стал королем, немедленно объявил всему свету, что разрывает дружбу с герцогом Курлыкой. Через некоторое время журавли объявили всему свету, что во время чрезвычайно смелого полета герцога Курлыки у него сполз на глаза кобольдовый колпак, в результате чего его высокопревосходительство упал и разбился насмерть. (Отсюда новый король кобольдов сделал вывод, что смертность среди журавлей также существенно повысилась). Между тем, другой менее талантливый герцог занял вакантную административную должность. Этот новый герцог нисколько не сожалел о том, что клятвы в вечной дружбе нарушены. Он яростно угрожал, что следующей весной начнется стремительное наступление журавлей, и весь народ кобольдов пребывал в страхе.
-- Мы не будем сидеть, сложа руки, -- сказал народу кобольдов юный король. – И не дадим себя запугать. Мы должны занять жилища журавлей, прежде чем они вторгнутся к нам.
– Но у журавлей, -- возразили ему кобольды, -- нет жилищ, они бросаются на нас сверху вниз, и всякий раз в мае.
-- Но где же они обитают все остальное время? – спросил король. – Например, в мае?
-- Это и есть тайна их непобедимости, -- ответили кобольды.
И тут король вспомнил некоторые намеки, которые часто слышал на уроках от своего покойного учителя.
-- Все тайное становится явным, -- говаривал министр Однопядь. -- И у журавлей нет никаких тайн. Просто они очень осторожны. Высиживая яйца, они обмазывают их грязью, так что их гнезда трудно обнаружить. И они кичатся тем, что якобы вечны и бессмертны. Но если бы мы обнаружили их гнезда и перехитрили охрану, то смогли бы переколотить все их яйца нашими железными молотками. Мы бы им показали, где раки зимуют. То есть я хотел сказать, -- заканчивал обычно министр, -- что если мы хотим уничтожить врага в зародыше, следует подходить к делу с научной точки зрения. Мы у них повыдергаем перья из хвостов.
Кобольды последовали этому совету. Они нашли журавлей, одержали победу и заключили весьма справедливый мирный договор, согласно которому обе стороны обязались не причинять ни малейшего вреда друг другу. По этому договору, любой журавль, случайно встретивший кобольда, и любой кобольд, случайно встретивший на дороге журавля, должен был переходить на другую сторону. Этим и объясняется, что оба народа до сих пор еще обитают на земле. Журавли, конечно, стали редким видом. Кобольдов, напротив, можно встретить под каждой половицей и в любой трещине на стене. Часто в большем количестве, чем хотелось бы.