Режиссеры наших „лучших“ репертуарных театров и кино собрались на совещание в СТД, чтобы единодушно возразить против черносотенной цензуры снизу. Сверху-то цензуры вроде как нет. Цензура отменена по конституции. Вот она и вылезла бог весть из каких щелей. Приходят бандиты, врываются на спектакли, громят выставки, обливают мочой фото-экспонаты, прикрывают скульптурные гениталии кепками, а конские головы – мешками, оскверняют памятные доски с почтенными именами Маннергейма и Колчака. Ужас-ужас-ужас. Какие страшные угрозы для высокого искусства и либеральных идей. Что делать? А закрасить красной краской позолоченный бюст Сталина.
На совещании все пели в унисон о недопустимом хулиганстве. И хоть бы кто, хоть бы один-единственный голос раздался с призывом подумать, нет ли в этом вины самих творцов. Нет, я допускаю, что Микеланджело, изваявший нагого Давида, не виноват. Виноваты те, кто приписал всем персонажам мировой и русской драмы, будь то Фауст, Сирано, Чацкий, Хлестаков или дядя Ваня, только примитивные инстинкты, обессмыслив их слова и поступки, Никто режиссеров к этому не принуждал, кроме собственной жадности, желания переплюнуть клипы и шоу, заработать любой ценой, угождая самой наивной, самой непритязательной публике. Помню, в гастрольном спектакле „Чайка“ на Таганке был устроен большой водоем. Кто ставил, не помню. Чуть ли не сам Додин. Билет стоил тысячу. Я тогда сказала себе: „Этот театр – не для меня“. Так оно и оказалось. С тех пор я уходила со второго акта практически всех спектаклей, на которые меня приглашали. Уходила, потому что было скучно и никак.
В 90-е у интеллигенции не было денег. Не было вообще ничего, ни рабочих мест, ни средств к существованию. Она погибала. И, кажется, погибла. Остался. только офисный планктон. А те, кто еще что-то чувствует и мыслит, в театры не ходят. Сидят в сети. И чем больше актеры на сцене кричат, кувыркаются, матерятся и совокупляются, тем ниже опускаются и сцена, и зал. Театры предали свою благородную миссию. А теперь жалуйся – не жалуйся, ничего не поможет. Судя по тому спектаклю, который мы видели у Левитина, жалеть не о чем. Если даже хулиганье разгромит все театры, потеря будет невелика. Театры сами себя погубили. Говорухин предложил принять закон против вандализма. Все согласились и одобрили. Не поможет. Вандализму проложил путь сам театр, продавшийся за чечевичную похлебку.
17.11.16