Целый март я не писала,
Сколько времени пропало…
То проблемы, то заботы,
То уроки, то дела,
Целый март полно работы,
А дневник я не вела.
Прочла книжку Михаила Казакова „Третий звонок“ -- мемуары, написанные им в израильской больнице за несколько лет до смерти. В мемуарах он тонкий, ранимый, мечущийся, ищущий, вечно собой недовольный, часто пьяный, иногда слабый, иногда одержимый каким-то замыслом или привязанностью или целью. Совсем не великий, и не такой сильный, каким я представляла его прежде, когда восхищалась его игрой и режиссурой и особенно его несравненной памятью и чтецкими концертами. Ах, художественное слово, художественное ты слово. Нет тебя больше. Ты не звучишь ни в эфире, ни на эстраде, ни в театре, ни на площадях, ни на городских кухнях, ни на загородных дачах. Никому ты не нужно, художественное слово. А ведь ты – мысль изреченная, идея, поэзия и правда, звучащая для мира. Да что там. Вначале было слово. „В начале“ нужно писать раздельно? Или слитно? А это важно? Слово было у Бога. И слово было не какое попало, не грубое, не вульгарное, не пустое, не обидное. Художественное слово было у Бога. И слово было Бог.
23.03.17