Сегодня плавала и переводила. И отсыпалась.
Люсинда не ночевала и не отзвонила. Потом будет хныкать, что не было денег на счету. Куда она их девает? Ждем-с.
В новостях все больше про какого-то парнишку, который год прослужил в полиции без документов и оружия (с пугалкой вместо пистолета). А про Донбасс как-то между прочим, скороговоркой, не больше двух секунд. А там бомбят и стреляют, и гибнут-гибнут люди. И всем не до того. Какие-то аресты, скандалы, заявления политиканов, демонстрации американских меньшинств… Все важнее, чем война.
Сегодня „Эхо“ через каждый час сообщало про американского актера, который тратит в месяц по два миллиона долларов. Ну, допустим, тратит. Но почему об этом нужно сообщать российской аудитории не менее десяти раз на день? А о Донбассе „Эхо“ помалкивает. Ведь ясно, что Киев бомбит Донецк, а не наоборот. А на „Эхе“ вещает с Украины Ганопольский, а из Америки Пархоменко, а из Эстонии – Троицкий. Такое чувство, что „Эхо Москвы“ -- эхо вовсе не Москвы.
Максим Шевченко считает, что мы угодили в длительный глобальный кризис. И что это кризис социального неравенства. И тут я с ним вполне согласна. Красный проект, идея социального равенства, насчитывает минимум две тысячи семнадцать лет. И, кроме него, у человечества нет надежды. Потому что всеобщее одичание и развращенная элита – это не перспектива. Это тупик.
Люсинда нашлась:
-- Люся, ты почему не позвонила?
-- У меня нет ни грамма на счету.
3.02.17